«Химия», «органика» или «биология»?

Интервью с Иваном Гараевым, генеральным директором Института органического сельского хозяйства

Восемь лет назад Иван Гараев создал проект по разработке и совершенствованию технологий крупноконтурного выращивания сельскохозяйственных культур без применения агрохимии, реализацией которого и по сей день занимается Институт органического сельского хозяйства.

Подробнее об особенностях биологизации выращивания фруктов и овощей, о том почему российскую биологизированную продукцию сложно называть «органической», о собственном приходе в этот растущий сектор российского АПК, его текущем состоянии и отличиях от аналогичного сектора в Европе Иван Гараев, генеральный директор Института органического сельского хозяйства рассказал в интервью порталу «FruitNews».

Расскажите, пожалуйста, об основных отличиях органических методов садоводства от промышленных, как Вы это видите.

Не промышленных методов, а химических, потому что для органики разницы нет интенсивная технология или нет. Ограничений нет ни по закону, ни по регламентам. Это могут быть любые типы садов: интенсивные, колоновидные, другие... Главное, чтобы не использовались синтетические удобрения. Нужно просто знать действие тех или иных биопрепаратов.

В чем наше отличие от всех, кто предлагает какие-то биологические препараты. Мы советуем не столько их, сколько технологию. Когда в 2010 году мы анализировали рынок технологий, биопрепаратов, то поняли, что каждый производитель биопрепаратов, как правило, пытается коммерциализировать свою биологическую разработку. Но она решает узкий спектр задач. Здесь либо защита от заболеваний, либо от насекомых, либо питание. Никто комплексно технологию не закрывает. И мы пошли по другому пути: стали разрабатывать органическое питание. Если взять какую-то нашу технологическую карту или программу по защите, то там при работе с тем или иным заболеванием мы даем, к примеру, два-три препарата, которые в сочетании друг с другом работают. Причем эти препараты, как правило, разных производителей. Мы отработали все их. Потому что наша цель – технология, а не продажа того или иного биопрепарата. Мы разрабатываем технологию, ищем решения под каждые почвенноклиматические условия. Потому что сады в Кабардино-Балкарии отличаются от садов в Калужской области, например.

Фактически сами биопрепараты вы не разрабатываете. Вы занимаетесь именно технологиями?

По защите – не разрабатываем. В Росси есть очень хорошая микробиологическая база. В начале 90-х у нас было порядка 200 биофабрик, которые производили различные биопрепараты. Тот же самый «Сиббиофарм». После 90-го года он работал на 10% мощности. Его биопрепараты хорошие, сильные, работающие. Ни к чему изобретать велосипед, все равно другого штамма не будет, поменяется лишь название препарата. Мы просто берем отработанный препарат и его используем.

А как вы сертифицируете органическую продукцию?

У нас нет ни закона, ни сертификации. Имеется ГОСТ, по которому мы можем производить органическую продукцию. Он действует с 1 января 2015 года. Но нет закона, который регулировал бы отношения между всеми игроками на рынке и защищал бы потребителей от фальсификата. Самое парадоксальное, что у нас есть все, для того чтобы мы могли работать. Нет распоряжения, которое узаконило бы эти процедуры. Его пять лет уже пытаются принять. Я сам участвую в рабочей группе по его доработке, но дай бог, если хоть в 2018 году он вступит в силу.

Получается, что выстаивая свою работу с  международными сетями, вы не можете поставлять свою продукцию как органическую?

Только если наши сады пройдут европейскую сертификацию. Но сложность заключается в том, что мы должны использовать ровно те препараты, которые разрешены в Европе. Получается палка о двух концах. То, что разрешено в Европе, но не зарегистрировано в России, мы не имеем права использовать. Конечно, подпольно можно, но европейцам нужно показать бухгалтерскую отчетность, что препарат официально куплен, везде прошел в финансовых документах.

А российские препараты можно зарегистрировать в Европе?

Можно. В этом году будем подавать список, чтобы российские биопрепараты согласовали и разрешили к использованию для европейской сертификации продукции. Это делает Институт органического сельского хозяйства Швейцарии, который постоянно обновляет список и дает разрешение на использование тех или иных биопрепаратов. Если наши препараты в этот список попадут, это значительно облегчит получение европейских сертификатов и расширит возможности наших фермеров поставлять свою продукцию за рубеж. Потребности пока удовлетворяются только по зерновым. Я думаю, что через два-три года наши яблоки и другие овощи появятся на европейском рынке. Но проблема заключается в том, что емкость нашего рынка настолько высокая, что наши яблоки не нужно никуда везти. Их купят с большим удовольствием те же самые сети.

Каждый раз, когда поднимается тема органического производства, нам говорят, что такую продукцию нужно выращивать, потому что ее можно будет экспортировать в Европу, но пока такие поставки не работают. А в России европейские или международные сети сегодня принимают местную продукцию как органическую?

Нет. Например, в работе с сетью «Гиперглобус» – мы не называем нашу продукцию «органические яблоки» или «органический картофель». Это продукция фермерская. Обязательно, конечно, проведение анализов на пестициды, инспекция со стороны «Глобуса». Но выезд инспекции один раз в год тоже не показывает качество продукции. И не только в «Глобусе», но и у остальных нет пока такого большого опыта с точки зрения контроля качества. «ЛавкаЛавка» пытается к этому как-то приблизиться, но все-таки крупные сети к этому еще не готовы. Название «фермерский продукт» сильно дисквалифицировано на рынке. Очень много фальсификата под этим названием.

Множество не закрепленных в законе терминов - «био», «эко», «органик» – также затрудняет продвижение действительно настоящего чистого продукта на рынке. Многие этим пользуются: пишут на упаковках «эко», «био» и даже «органик», вводят в заблуждение, но со временем, с принятием закона это урегулируется.

Расскажите о преимуществах органических технологий для потребителей.

Во-первых, это, конечно, качество продукции. Сегодня у нас не проверяют на содержание всех пестицидов никакую продукцию. Парадокс заключается в том, что все лаборатории проверяют на содержание только тех пестицидов, которые запрещены. Мы не защищаем интересы потребителя, а защищаем интересы Минсельхоза, который пытается поймать фальсификат. У нас проверяют на три пестицида: 2,4Д, ДДТ, ДХЦГ. И если мы берем остальные 500 действующих веществ пестицидов, которые разрешены в России, то их не проверяют.

У нас даже нет государственной лаборатории, которая могла бы проверить на все химические средства. Проверка на пестициды в Европе проводится при подозрении инспектора. В европейских лабораториях полностью могут разложить на любой вид пестицидов. У нас же, даже когда я пришел в аккредитованную Минсельхозом лабораторию и спросил, что если я принесу продукт или почву, вы сможете сказать, что там есть, от и до. Мне ответили отрицательно, объяснив это тем, что нет методик и специалистов, да и заказов на это нет. Мы нашли несколько лабораторий, которые готовы проверить на 20-30 пестицидов, но только одна единственная лаборатория при Академии РАН, занимающаяся проблемами влияния диоксина на человека и на окружающую среду, может проверить на все группы пестицидов, но цена исследования будет порядка 150 тысяч рублей за один образец.

При этом, когда в Европе мы проверяли продукцию на все тяжелые металлы, нам выставили счет на сумму, которая в переводе на рубли составляла 4,5 тысячи. Пока в России не появится система независимых сертифицированных лабораторий, государство, к сожалению, не сможет взять на себя функцию контроля. Идейных фермеров тоже довольно большое количество, но не такое огромное, как в Европе. Там, конечно, еще и закон жесткий. А у нас… Например, могут взять и обработать химией на всякий случай, чтобы наверняка: вдруг биопрепарат не сработает. Если после цветения произойдет обработка химией, то этого никто не узнает: ни инспектор, ни лаборатория. Система контроля и работы с фермерами должна все-таки иметь какие-то инструменты, рычаги.

Сейчас я продвигаю технологию на уровне государства. Это стало смыслом моей жизни. Пять лет назад я со своей семьей уехал из Москвы в Краснодарский край, там же открыли лабораторию. Переехал из-за ребенка, потому что в Москве ни жить, ни дышать, ни пить, ни есть ничего нельзя. Это вредно для здоровья. Если на каждом продукте было бы написано: «Минздрав предупреждает – опасно для здоровья», то это было бы честно. Но из Краснодара мы были вынуждены вернуться, потому что проект начал развиваться на федеральном уровне, в столице появились финансовые партнеры. И тут снова встал вопрос, чем сына кормить? Семь лет назад, это поменяло мое мировоззрение.

Источник: FruitNews.RU